В основном люди думают, что собака – это собака. И весь её мир: миска, подстилка, прогулка. И даже если какая-то из собак так зацепила сердце иного из нас, что этому сердцу пришлось отвалить за неё приличную сумму, а потом ещё добрый кусок своей жизни носиться по выставкам, изучая собаководство и завоёвывая дипломы, то все равно никакая наука с её кинологами, диетами, ветеринарами не сумеет ответить на самый жгучий вопрос собачника: почему?! Ну почему, скажите на милость – в одной и той же семье, где все одинаково любят собаку – она же кого-то любит, а кого-то - не любит! Не любит, и – всё! И думаю, чтоб постигнуть этот секрет собачьего сердца, нужно пройти со своей собакой особый – внутренний – путь. Путь познания. И её. И себя.
Мне повезло. Потому что этот великолепный секрет для меня приоткрыла самая первая из моих собак. Когда в нашем городе появилась первая скотч-терьер, мадам Лулу – уникальное существо, аристократка с экстравагантной внешностью: сияющая гладковыстриженная – как панбархат – спинка, юбка и борода, к тому же – благородная ветвь от терьеров знаменитого клоуна К”Арандаша - словом, когда она появилась, элита города ахнула, сбежалась в очередь за будущими детьми мадам, и так разожгла всегородской азарт, что мы с мужем тоже подсуетились и - выиграли этот труднейший конкурс!
И вот покатились дни нашей жизни с новым членом семьи, с нашей мамзель, как мы невольно её назвали, игнорируя имя, а тем более грубое слово собака. Это было время чудесных открытий и безмятежной радости. Можно сказать, что в лице мамазель мы открывали природу в её первозданном, незамутнённом виде. Она во всём была – совершенство: чистёха, умница, оптимистка, сердце, кипящее дружелюбием. И!.. У неё оказалась такая редкая интуиция, что уже через пару недель, просто живя, то есть кушая, спя и бегая на горшок, она - безошибочным внутренним знанием - знала и законы нашего дома, и наши характеры, и в чьём кресле она могла спать, а чьё обходить стороной, и возле кого крутиться, вертя хвостом, а кого и облаять.
И когда по утрам – я ещё только-только открываю глаза – но душой уже слышу этот знакомый шлепок, это мягкое прыганье с кресла, а за ним – такая сумасшедшая радость, что именно волнами этой радости раскрывалась дверь в нашу спальню, и чёрный блестящий шар, сияя глазами и белозубой улыбкой - как по воздуху - подлетал прямо к моей кровати, и я – на лету – ловила его, и, пока она обдавала меня своим фырканьем и слюной, я лицом погружалась в этот тёплый, пахнущий псюшкой, радостью и любовью комок, а она, окончательно одурев от моей ответной любви, облизывала мне и лицо, и шею, и ухо, и волосы. Это было такое безумие чувств – и её и моих – что казалось, мы с ней жили и просыпались только ради вот этого утра и этой встречи. «Кончайте свою любовь, - смеялся муж, влезая в спортивный костюм и, тряхнув поводком, приглашал: - Пошли, мамзель…»
Они уходили гулять. Ради этой прогулки муж – тоже любивший её - просыпался на два часа раньше. И, глянув в окно, я видела, как бежали они по тротуару: всё быстрей и быстрей, вперёд, в парк, к полной – без поводка – свободе!…
Но тут время спуститься с небес и сказать, что скотч по природе – охотник, норковая собака, и высшим её удовольствием было не просто обнюхать все закутки, но и сунуть нос в самые разные ямки и щели - как делали её предки в поисках мелкой дичи - и после этих прогулок в дом врывалась, летя стрелой к ванной, уже не мамзель, а куча шерсти в пыли, грязи, колючках… За ней вползал измученный муж, и, швырнув поводок, ворчал: «Ну, и достала она меня!..»
Да, мужчины нетерпеливы. И вскоре муж – чтоб сдерживать этот охотничье-изыскательный пыл – придумал метод "жёсткие клещи":суровый контроль каждого шага мамзель поводком, командами и хворостиной. Для собаки прогулки потеряли всякую прелесть. День ото дня она всё неохотней отправлялась на них. А однажды, придя с работы, я застала такую картину: муж стоит на коленях перед диваном и, заглядывая под диван, умоляет: «Ну, мамзель, ну, пожалуйста, ну, пойдём…» «Не пойдёт!» - со смехом сказала я.
«Вся в тебя!» - парировал муж. «Конечно! И заруби на носу: настоящая женщина никому не позволит ограничить свою свободу!». «Тогда гуляйте вдвоём», - сказал муж, вручая мне поводок.
И мы стали гулять вдвоём.
И уже на этой первой прогулке я ощутила всю мучительность ожидания, когда, отыскав какую-то интересную ямку, мамзель сунула в неё нос, нюхала, фыркала, изучая с такой основательностью, что казалось, это не кончится никогда. Терпеливо наблюдая за ней, я подумала о силе природы. Природы её и своей. О том, что маленькая, зависимая от человека собачка, способна так твёрдо себя отстоять, как самая сильная личность. А я на такое уже не способна.
Можно сказать, что после этих открытий я стала любить не комок тёплой шерсти, живую игрушку, а – личность. А мамзель – своим тонким собачьим чутьём - ощутив моё новое чувство, полюбила меня самой редкой и сильной - благодарной любовью.
Но это уже - другая история.И для другой статьи.
Эрика